Единственной бедой было то, что дедушка - незрячий. Однако это не мешало ему управляться с хозяйством, ссориться и мириться с соседями, любить искусство (ох, на балалайке-то «Камаринскую» выговаривал) и крепкие напитки.

Что касается последних, бабушка иной раз ставила винцо домашнее, которое на многое может сгодиться. Мужички на зиму дров подвезут да поколют, огород по весне вспашут, да мало ли. А на праздники гости соберутся, тут и наливочка кстати.

А за дедушкой грешок водился: нет-нет да и нырнёт кружечкой в жбан с вином. Но, поскольку человек всё-таки слепой, то бабушка его постоянно уличала: то ёмкость закрыта не так, то капли на полу и столе преступление выдавали. Увидит проступок и выговаривает своему благоверному. «Что же ты, дед, неужто до праздника не дотерпишь?» На что тот отвечал: «Ну что ты раскричалась! Надо же проверить по-хозяйски, а вдруг подошло, перестоит ведь, людям поднести стыдно будет, а так я теперь точно знаю — не подошло». «А то без тебя не разберусь!» — возмущённо говорила бабушка, переставляла вино в другое место, но и там дед его находил и по-хозяйски вновь проверял на готовность. Вот так и жили.

А как-то раз бабушка решила попробовать завести медовухи, говорят, страшно приятная вещь. Прикинула сроки брожения, что как раз к Пасхе настоится. Мёд в наличии был (мужнина сестра держала несколько ульев и на Спаса завсегда ароматным мёдом обеспечивала), вот и поставила. Дедушке во избежание усушки и утруски продукта ничего не сказала.

Время идёт, весна в своё удовольствие снег плавит, грачи да скворцы прилетели, люд честной постится, медовуха бродит, уж недолго ей до полной готовности осталось. По мере приближения к празднику стала замечать бабушка, что дед чаще и чаще становился уж какой-то больно весёлый.

Вроде всё по-прежнему, и с хозяйством дед управляется, с соседями на лавке власть ругает, но что-то настораживало хозяйку. Хотя ничего не предвещало. Следов былых преступлений не было: ни запачканных кружек, ни капель на полу вокруг жбана с медовухой, ни потёков на самой ёмкости, да и дед молчит. На вопросы о весёлости настроения только отшучивается: весна, мол, бабка, кровь играет, да и Пасха скоро, глянь, вон завра уже Вербное.

Секрет-то был невелик. Очень уж дедушке медовуха по вкусу пришлась. О том, что она есть, ему и рассказывать не нужно. Нюх это или интуиция, а может, опыт или мудрость житейская, а ведь нашёл, что и где к праздничку готовится. А чтобы подозрения отвести, в этот раз он недюжинную изобретательность проявил. На чём раньше попадался, всё учёл. Кружкой боле в жбан не нырял, а шланг тоненький к этому делу приспособил. Опустит его в ёмкость да потягивает тихонько, пока бабушка в сарае кур нестись почаще к праздничку уговаривает. Она уговаривает и он уговаривает. Договорилась бабушка с курами или нет, об этом история умалчивает, а дедушка медок хмельной-то уговорил почти весь, причём, без улик.

Вот и дождались светлого Христова Воскресения. Все Христосуются, бабушка на стол собирает — гостей ждёт: и соседи зайти обещались, и сестра мужнина хочет, попробовать, что там из её медку получилось, да рецептик перенять, дети обещались быть. Хозяйка и яйца накрасила почитай на год вперёд, видать-таки уговорила своих курочек, куличей напекла с вечера, а наготовила, так на целую свадьбу. Гости собираются, уже почитай все за столом. И Танька с Тонькой, дочери, в гости приехали, и зятья здесь, и внуки, и сын Николай с супругой да дочками — праздник да и только.

Хозяин во главе стола, уж и яйцо очистил… «Слышь, — кричит, — бабка, пора бы и разговеться!». Бабушка-то и рада, ну, все приехали, всех повидала, теперь и угостить заветной медовухой в честь праздничка не грех. Пошла бабушка за напитком, тащит жбан из-за печки, что-то он больно лёгок, а как крышку-то откинула, а там… Что там? Пусто там! Вы другого ожидали? Гуща одна на дне.

«Слышь, дед, — говорит, — ты из буыли-то, что за печкой стояла не пил? Я там медовухи к праздничку ставила».

«Да ты что, старая, — сердится хозяин, — я и знать-то не знал! Во всех грехах обвинить готова, это в праздник-то, да ты небось и не ставила».

«Ну как же не ставила, — обижается бабушка, — я просто тебе не говорила, думала, целее будет».

«Так то кот, наверное, глянь, как из хаты-то шмыганул!» — это Танька — младшая дочка на язык больно востра.

Ну стол-то без напитков не остался, только вот медовухи заветной так и не попробовали. А дед всё вздыхал да бабушку локтем под бок шпынял. Ты что, мол, старая, перед гостями осрамила.

Долго он держал в секрете способ добывания бабушкиных напитков, да в конце-концов попался — шланг в бутыль уронил. Вот тут-то ему бабушка и припомнила гостей обманутых, и яйца крашеные, и кота-пропойцу.

Пережил это дедушка да стал новый способ добычи изобретать.

Сергей Крышталев