Загрустил Сергей Вадимович, когда над провинциальным городком, оглашая окрестности  волшебными кликами, проплыл первый клин отлетающих журавлей.
Осень – любимое время года, хотя, работая корреспондентом в сельхозотделе районки, исколесил район,  твёрдо уверовал: в жизни все времена года хороши. Заядлый охотник, влюблённый в природу, это у него от деда и отца, он рассуждал:  ну,  стоит вот берёзка, склонившись над озеринкой, хороша в осеннем наряде и в весеннем, покрытая зеленоватой дымкой, нисколько не хуже смотрится,  а уж в летнем, зелёном сарафане, над голубым озерком с камышами и парой лебедей да выводками утиц – совсем приятная картина.  Ну,  а над заснеженным  озерком  зимняя берёзонька? Нет, в жизни всё к месту, и все времена года хороши. Когда здоров….
Со здоровьем  же у Сергея Вадимовича что-то не то, даже на осеннюю охоту не ездил и весеннюю пропустил, жена ещё  заладила - это у тебя от курева. И курить бросил, но… не лучше, добавилась головная боль  - чего-то не хватает, организм явно подсказывает: «Покурить бы, дымка бы табачного». Будто лукавый шепчет.

Осень - его любимое время года, и когда  отлетающий клин журавлей протрубил ушедшему лету, дрогнуло что-то в нём, переломилось, и возникла мысль – поехать на ближние озёрки с ружьём. Отогнал её, но тут сосед с охоты приехал, уток опаливает на костерке, одну  протянул Сергею Вадимовичу. Отказался из гордости, сам ведь охотник. Но запах,…запах дичи палёной - навострил нервы, расширил ноздри и вырвал решение – ехать, и завтра же! И непременно!
Днём припас банку тушенки, хлеба, четушку водки, сало, картошки, луковиц и соли.  Котелки, ложку и чашку, палатку.  Залил в мотоцикл бензина, подкачал колёса.  Всё требовало усилий – пот струился градом, сердце колотилось.
Вечером отобрал патроны,  лодку к коляске привязал и, убедившись, что всё готово, вздохнул с облегчением. Покурить бы….
Утром, встав чуть свет, попил чаю. Сверлила мысль – куда поехать. Хотел было  на Святое озеро, но – слишком близко от города -  не тот воздух и природа,  сады близко,  стрелять рискованно, и утка там пролётная, да прилётная – кормится. На Медведкино озеро? Утка есть, и северная может свалиться, когда-то они с фотокорреспондентом Паниным охотились там,  даже  гусей добывали. Вокруг поля хлебные и  колки, тетерева водятся. Но и эту мысль отогнал Сергей Вадимович –  далеко, хватит ли силёнок? Решил поехать на озеро Сарыбалык, что недалеко от бывшей  деревни Ляшкино. Утка  там  – чернедь  да косатая, чирков много,  шилохвость иногда остаётся гнездиться. Проход к зеркалу озера среди камышей в воде – садись в лодку и греби прямо от пристани.  В юности на велосипеде туда добирался, а то и пеши.
То да сё, к озеру подъехал к полудню. По пути любовался осенними пейзажами, что раскрасила осень во все цвета. Приятно было видеть и стога припасённого сена, и изумрудные озими, и мычащее стадо в окрестностях бывшей деревни Рямовск. Прямо у озера крупный чёрный  дятел обрабатывал трухлявую осину. Долго смотрел на него,  пока тот не окончил завтрак.
Утки на зеркале было немного,  и к тому же -  пуганая,  озирается,  завидев его, стала беспокойно плавать, насторожилась. Отвязал лодку, поволок к пристани и сразу же был  огорчён – суховатое лето уронило зеркало озера, и вместо водной дорожки - просека из лабзы среди камышей, поросшая  травинками. Не поплыть…
- Ку-ку! – произнёс с издёвкой Сергей Вадимович. И засомневался: осилит ли он этот путь до зеркала - грести потихонечку одно, а тащить лодку на поводке от пристани по колено в няше – другое. Покурить бы! Но тройка пролетевших чирков придала решимости.
Взял лодку за поводок. Сапоги провалились гораздо выше коленей, забулькало, запахло болотом, лабзой. Шаг за шагом давался с трудом, едва вытаскивая ноги из топкого месива, волок лодку к зеркалу, где можно было бы  посидеть в засаде среди камышей – утки стремились туда. Пот градом катился с лица, сердце бешено колотилось, одежда – хоть выжми. Наконец, понял – силёнки совсем кончились, а пройдено менее половины. Далее камыш над просекой смыкается, а просека расширялась до плесины. Опять залез в лодку отдохнуть, соображая -  сил ведь может и не хватить.
Зашумело, засвистело над головой, заговорили меж собой пролетающие утки, затрепетало сердце у Вадимыча.
Стайка шилохвостей низко тянула над камышом, каждое пёрышко можно разглядеть, глаза, лапки. Но стрелять бесполезно. Просека среди  камыша узкая, уловить цель невозможно. А если и повезёт, то в густом камыше не найти добычу, да и не продерешься туда из этого коридорчика.
Вылез из лодки опять, ступил в  лабзу – надо двигаться. Прошёл участок, где камыш смыкается, прошёл плесинку. Просвистело над головой низко ещё несколько стаек. Всё шилохвость. Прикинул – нет, невозможно тут стрелять.
Потянул лодку дальше. Вошёл опять в камышовый туннель,  что выводит к зеркалу. Но ухнул по пояс в лабзу, начерпав в сапоги через верх, кое - как влез в лодку, померил глубину веслом -  не хватило, грести бесполезно, сверху  грязь, оттолкнуться нечем - был бы шест. Пробовал подтягиваться за камыш, тот вытягивался с корнями или обрывался – по грязи не шла лодка.
- Всё, - подумал Вадимыч, задыхаясь с огорчением, - конец охоте.  Как услышал понятное каждому  охотнику – торопливый посвист рассекаемого воздуха и плюханье. Обернулся  на  плесинку. С десяток шилохвостей в метрах двадцати на кормёжку  село.
Замерло охотничье сердце – вот она,  удача! Стрелял не целясь. Сквозь нерассеявшийся дымок заметил - осталось на плесинке три комочка. А чего из второго ствола не стрелял – объяснить себе не может, растерялся от везенья. Смекнул - зачем продираться дальше, можно и тут поохотиться. Переломил ружьё, достал гильзу, заменил новым зарядом. Не успел закрыть ружьё, видит: одна из уточек подняла голову, взмахнула крыльями и …быстренько юркнула в камышовые дебри. Ничего не поделаешь! Решил вернуться, собрать добычу.
Пока собирал, ещё стайка попыталась сесть туда же, но - заметили его утицы. Заскрипел зубами  на себя в досаде: «Феня полоротая»…Да поздно было. Поволок лодку с добычей назад, откуда стрелял, надеясь, что будут садиться утки ещё.  Ждал до темноты, мучаясь мечтой – покурить бы, но, ни одна уточка больше там не приводнилась, все тянули к озеру. Там в темноте слышались плеск и кряканье, а к ночи птица туда вообще повалила густо. Но – не взять её…
Задыхаясь и кашляя, из последних сил, Сергей Вадимыч волок лодку к пристани. Уже в полной темноте, оставив её, пошёл с добычей к мотоциклу – ночевать. Запас дров у чьего-то  костровища  был приличный. Благо – при такой усталости всё не готовить, не искать. Развел огонь, плеснув бензина, очистил несколько картофелин и луковицу, поставил в котелке на костёр. Развернул палатку, постелил постель. Закипело. Бросил в варево тушёнку, подвесил котелок с чаем. Когда всё было готово, откупорил четушку и налил полстакана: «С полем тебя, Вадимыч, вернее – с озером, за удачу».
Понимая,  что удача выпала по воле  случая, довольный, утоляя голод, опорожнил котелок с вкусным варевом. Долго пил чай, дивясь, как же быстро прошла жизнь – давно ли сюда на велосипеде пятнадцатилетним ездил, пешком добредал. Двадцать вёрст -  на одном азарте. Смотрел на яркие осенние звёзды, ничего не изменилось, и, кажется, не жил ещё, а вот…. Эх, покурить бы!
Тогда же, однажды на этой камышовой просеке повезло ему. Уже осенью,  по снегу заметил крякового селезня.  Понимая, что тот взлететь может, стрелял с приличного расстояния. Целился очень долго и спустил курок, совершенно не веря в успех, но тот выстрел оказался удачным. Селезень  оказался на редкость справным. Помнится – дома все хвалили добытчика….
Всю ночь над палаткой  светили яркие холодные звёзды.  И сон был отменным….
- Наверное, это была последняя охота, - грустно подумалось Вадимычу, когда его неугомонный сосед вновь на костерке опаливал уток, мурлыкая себе под нос бесконечную песенку, дразня и тревожа обоняние запахами горелого пера.
Владимир РЯЗАНОВ