Юля сидела в кафе и раздраженно пила невкусный горький кофе. Рядом на столике стоял пузатый стакан с нетронутым томатным соком. Он на очереди. Больше всего на свете Юлька ненавидела кофе и помидоры, как, бывает, маленькие дети ненавидят жареный лук или вареную капусту. Но из всего многообразия выбора в меню она, не глядя, заказала именно эти ненавистные напитки. Это изощренное наказание Юля придумала себе сама и пользовалась им в крайних случаях, когда четко понимала: она виновата, очень виновата и нет ей прощения, и исправить уже ничего нельзя. Но люди за соседними столиками даже и не догадывались, что на их глазах происходит настоящее самоистязание.

Сегодня Юлька, наконец, осознала, что они с Максом действительно расстались. Две недели назад во время очередной профилактической ссоры на тему «Что, так трудно поговорить с моей мамой нормальным тоном?» или «Ну, и где ты был? В глаза смотреть!» она упражнялась в собственном остроумии и риторическом мастерстве, грамотно выстраивая обвинения и виртуозно отбивая его подачи-оправдания. Тогда Юлька с удовольствием слушала сама себя, распаляясь от удачности подобранных аргументов и доходчивости собственных слов и удивляясь правильности выводов, которые следовали из ее пламенной речи: Максим – нечуткий, грубый зверюга, не замечающий рядом с собой нежное и хрупкое создание (ее - Юлю), мечтающее о ежедневных букетиках полевых цветов, о влюбленно -восхищенных возгласах при каждом взгляде на нее (даже когда она в бигудях и с зубной щеткой во рту), о признаниях в любви разноцветными мелками на асфальте под ее окнами (в каждой строчке только точки после буквы «л»…), о комплиментах и подарках при подружках (чтоб они всё слышали и видели, и умерли от зависти).

И вот на пределе своего возмущения, когда Юлька стала незаметно для себя переходить на крик, Максим, сволочь такая, просто взял и ушел, и не дослушал, и не возразил, и не оправдался, и даже дверью не хлопнул. А у нее был еще один «козырь в рукаве», которым она хотела так шикарно закончить ссору: вчера было уже 2 года и 30 дней, как они вместе, а если перевести это в месяцы – то будет ровно 25 месяцев - как будто какая – то там свадьба, «да-да, с тобой, Макс, месяц за год проходит, никаких нервов не хватит…», – а он забыл, а, может, даже и не знал, он по месяцам не считает. А потом можно было уйти в спальню и, смачно хлопнув дверью, броситься на кровать, и сладко наплакаться в плюшевый живот игрушечного медведя с оторванным ухом, громко всхлипывая и по-детски икая, и изо всех сил жалеть себя, и с полным правом ждать, когда Максим придет замаливать свои «грехи». А он просто ушел… Растерянная Юлька так и стояла посреди прихожей в его старой клетчатой рубашке и теплых вязаных носочках – не бежать же за ним на лестничную клетку в таком виде – переполненная эмоциями и обидами и недоумевающая: как он посмел?

Это ассорти чувств сильно задело Юлю и напомнило что-то задвинутое в уголок сердца, что-то пережитое и отплаканное, но не забытое… Ну, конечно! Празднование Восьмого марта в пятом классе, когда мальчишки по невнимательности не внесли ее в список девочек, которым нужно купить подарок, и она - одна из всех - осталась без фарфоровой балеринки с непропорционально длинными ногами. Конечно, осознав, что случилось, красные от смущения мальчики стали заметно суетиться, исправлять свою ошибку и, в конце концов, подарили Юльке не только заколку с собачкой, но и шикарный букет из пяти роз в красивой упаковке. Казалось бы, при наличии таких богатых подарков и потока внимания виноватых ребят праздник можно было бы реабилитировать, но, во-первых, заколка с собачкой – это просто детский сад, а ей уже 12 лет, во-вторых, цветы эти – Юлька видела – сегодня утром подарили их классной руководительнице ее бывшие ученики, а в-третьих, эта обида была настолько оглушительной и унизительной, что никакие подарки не смогли сгладить последствий. После уроков она навзрыд наплакалась в школьном туалете: «Ну, как они могли? Ну, за что?» Надо же, больше 10 лет прошло, а та детская обида, покрытая плесенью времени, до сих пор помнится…

Два дня она гордо выдерживала характер: ждала, пока Макс одумается. На каждый телефонный звонок Юлька отвечала нарочито задорным «Алло!?» с подтекстом: «Мне так весело, так весело…» и текст для дальнейшего разговора был готов и отредактирован: "Ах, это ты? Не ожидала (саркастически)… У меня все хорошо … Простить? За что? (с издевкой)… Ну, знаешь, раньше надо было думать … Не надо приходить, я не хочу с тобой разговаривать (замученно)… Не знаю, сколько мне нужно времени (что пристал?)… Извини, я спешу, меня ждут (нетерпеливо)… Пока! (беззаботно)".  Этот механизм в разных его вариациях практически всегда срабатывал безотказно, но телефон молчал. Тогда, наплевав на гордость, Юля выдумала повод и позвонила сама. Надменным тоном поинтересовалась, как Макс себя чувствует. Вопрос был риторический с саркастической издевкой. Ответ подразумевал многозначительные вздохи, означавшие осознанную невозможность жить без нее. «Нормально, - буднично проворчал Макс, - отвыкаю». Юльку бросило в жар. Она места себе не находит, она позвонила первая, дураку ж понятно, что повод выдуманный, она, можно сказать, сделала первый шаг, а он… Не воспользовался! Ах, так! Ну, ничего, дорогой. Удачи тебе с отвыканием. Никуда ты от меня не денешься, ни-ку-да! «Я рада за тебя, - безразличным тоном проговорила Юлька, - ну ладно, я спешу. Пока!» - и бросила трубку.

Никуда она не спешила. Во время ссор с Максом у нее освобождалась куча свободного времени. Даже странно, такая востребованная, вечно занятая, Юлька оказывалась никому не нужной и начинала сама ожесточенно названивать друзьям, особенно тем парням, к кому Максим обычно мучительно ревновал. Она предлагала встретиться и прямо сейчас сходить в кино, нет, Макс не будет возражать. «Что, поссорились?» - с пониманием спрашивали друзья и, ссылаясь на занятость, извинялись и предлагали в другой раз. Но в этот раз Юле не хотелось никому звонить. Странно, ей казалось, что это обычная ссора, ну может чуть серьезней, чем всегда. Она была на сто процентов уверена в своей власти над ним. Но через неделю безрезультатного ожидания Юльке впервые пришла в голову нелепая мысль: а вдруг он больше не вернется?

Майя Орлова

Окончание в следующем номере…