Июль разразился жарой да дождиками, сначала несмелыми и нетёплыми, потом обильными ливнями с грозами и щедрым солнышком. И ожило всё. Особенно видно это на Природе…

 Оказавшись в утреннем лесу, освещённом горячим солнышком, затуманенном после ночного ласкового дождика, невозможно оторвать очарованного взгляда от любого пейзажа, от каждой травинки в своей  раскрывшейся красе. Даже невзрачный на вид пустырник, будто налившись соками земли, в  серебристых мельчайших капельках на листочках, скромных розовых цветочках, так красив, и, кажется, подрастает на глазах в этой тёплой туманности утра, излучая вокруг себя ту лечебную ауру спокойствия и уверенности, которыми  обладают его горьковатые отвары.

 Таволога вязолистая, или лабазник  в простонародье,  вечный душистый спутник наших полян среди берёз, отяжелевшей от влаги и аромата со слегка поникшей дымкой – метёлочкой, кажется, тоже пьёт тёплый влажный утренний воздух. И растёт, растёт на глазах, хотя дымки - метёлочки цветов его уже на уровне человеческого роста.

 И, о чудо: чуть взжужжав, из-под  такого цветка – метёлочки, выбирается, выкарабкивается огромная пчела.  Взгромоздившись на влажное соцветие, почесала носик, что весь в пыльце, передними лапками, замерла на мгновение, согреваясь под ласковыми лучами встающего солнышка, попила нектар, погрузив в соцветие свой хоботок-жало. И, насытившись,улетела тяжело и медленно, сочно гудя навстречу встающему солнышку.

 А травы растут, благоухают своим цветеньем,  густо и приятно пахнут даже те, что не имеют цветов…

 Кукушечки уже не слышно, в этом году она будто простудила голос. В мае куковала изредка, хрипло. В июне слышал её не звонкий голос изредка. Вот и синих цветочков, кукушкиных слёзок, так необычно пахнущих свежестью весны, лета даже не видать, мало их было нынче – не постаралась, не поплакала кукушечка. Спрашивал её – сколько мне осталось? В прошлом-то году  накуковывала мне до четырёхсот лет. Не поверил я ей – несерьёзно она сообщала мне, да и птица она несерьёзная – лишает сама себя материнства, подсовывая своё потомство в гнёзда доверчивых птах. Из-за одного этого нет ей веры у меня. Нынче же слышу опять в ответ: от 4 до 400 лет. Не верю я тебе, Кукушка! Буду жить столько, сколько положено…

 Ступаю в туманный, очарованный Летней Благодатью березнячок. Чувствуется, что лесок насыщен обитателями леса и поля – жужжанье, писк и шорохи, порханье, голоса птиц, совсем близко вскрики и возня сорочьего выводка. В июне я обнаружил здесь заросли пучки и изредка лакомился  её сочной мякотью. Теперь уже цветёт пучка желтоватым цветом, стебель жесткий, не откусить.

  Отцветает шиповник – близкий родственник королевы цветов - розы, так вдохновенно и любовно воспетой во всех ракурсах бытия человеческой жизни. И видя  благоухающий, покрытый пылью влаги, согретый солнечными лучами цветок шиповника, вспоминается что-то из известных строк Омара Хайяма, и у меня невольно рождается:

    Я засмотрелся на розу – королеву цветов….

    В ладонях моих занозы от колких её шипов.

              Тянется сердце к красивым глупое, сердце  моё,           

    Будешь ли ты счастливо радостью до краёв?

 Ловлю себя на том – не так всё, как у слагателей Востока, тонко  и восхищённо, а несколько буднично. С  горечью и радостью истинного нашего бытия, с оттенком обыденности. Что ж, вполне закономерно – мы продукт разных цивилизаций и времён...

  Я потянулся к шиповнику –  действительно колюч.  Хотел сорвать побег пучки, что помоложе, как произошло невообразимое: из-под густого пучечника, вскрикнув, выпорхнула кряква – облезлая, похудевшая, с поредевшим оперением. Раздвинув руками мокрые листья, я обнаружил гнездо – девять желтовато-зеленоватых слегка яиц и тут же, не дотронувшись, прикрываю. Невероятно! Поздновато что-то уточка решила стать мамой. Уже середина июля, а я видел в озерке уток с крошечным потомством ещё в  июне. Что ж, видимо, у неё тоже обстоятельства, как и у людей, что семью заводят поздно. Выпорхнула уточка припозднившись  – выжидала, видимо, думала – пройду мимо, шел-то я осторожно, ступал бережно, да вот – рванул пучку, где ж тут усидеть?..

  Тихонечко поспешил из околочка – пусть скорее вернётся кряква на гнездышко, наверное, вот-вот вылупятся её детки, быстрые, неуловимые, крошечные, похожие на пушистые почки майской вербы. Странно, отчего же она выбрала для гнездовья совсем неподходящее для этой цели место – берёзовый околочек, редкий, на возвышенности, водоёмов поблизости никаких, ближнее озеро - километрах в трёх?

  Выходил я сквозь туманное облачко по гривке, сквозь весёлые лучики солнышка, густо припорошенный пыльцой цветущих трав, пропахший запахами леса и поля, промокший до нитки от росы и туманной влаги, среди цветов тавологи, по звёздочкам цветков зверобоя и пижмы, по незабудкам, по клубничнику отцветшему, с завязью ягод, обещающему хороший урожай. Уходил с добрым настроением праздника от увиденного, обогретый ласковыми лучами солнца, с мыслью утвердившегося  чувства – всё суета, это и надо понять всем. Лишь Природа вечна, прекрасна, щедра. А мы - всего лишь малая частица её. Оттого и уверенней, и просветленней чувствуешь себя  после свидания с нею…

  Вдалеке, тоже во влажной дымке и золотых лучиках, необычно свежими красками радует взор голубовато - зелёный массив хлебного полюшка. А ещё далее – такой красивый и безмолвный  ввиду отдалённости - мой Город, моё обиталище с отпущенным отрезком моего  времени  в  Летней  Благодати.

                                            Июнь-июль 2008г., г. Куйбышев. 

 Владимир Рязанов

Из книги "По прозе жизни"