Сегодня никто и не назовет точную цифру наших земляков, пострадавших от тоталитарного режима. В конце прошлого века после принятия правительственных документов о реабилитации жертв политических репрессий, дающих право на компенсацию моральных и материальных потерь, пострадавшие от репрессий люди стали обращаться в архивы, музеи, чтобы восстановить справедливость. НАТАЛЬЯ ИННОКЕНТЬЕВНА ПАВЛОВА, директор МУК «Музейный комплекс», вспоминает: «Сотрудники нашего музея утром приходили на работу, а у крыльца уже стояла очередь. Люди приезжали из Северного, Барабинска, Кыштовки. Им нужна была справка, подтверждающая, что их родственник был репрессирован, так как именно в Куйбышеве была тюрьма, где держали жителей местных окрестностей, подвергшихся репрессиям, здесь их расстреливали.
Обратившиеся в музей люди не хотели, возможно, боялись говорить о себе, но нам нужно было знать имя, фамилию, год и место рождения человека. Так, постепенно, они раскрывались и рассказывали пережитые ужасы репрессий. И мы впервые услышали о нечеловеческих страданиях».
По просьбам обратившихся сотрудники музея совместно с членами Союза репрессированных через областные прокуратуры, архивы, ФСБ различных городов разыскивали документы на конкретных людей. Почти все обратившиеся, а это более тысячи человек, получили тогда нужные им документы.
Общественная организация - Союз репрессированных – была создана в то же время. Она стояла на защите интересов и прав пострадавших от репрессий. Одной из заслуг Союза стало установление в районе старого кладбища г.Куйбышева памятника в 1994 г. Это одно из мест расстрела и захоронений наших земляков в 30-е годы. Три года назад памятник был полностью заменен на новый, но он является точной копией прежнего, автор которого - П.В. Мартыненко. Почти 20 лет здесь ежегодно 30 октября собираются свидетели тех лет, зажигают свечи и вспоминают безвинно расстрелянных, умерших в сталинских лагерях. Из этих лагерей в Куйбышев вернулись живыми 14 человек. Среди них – П.С. Буджак, который сегодня возглавляет общество репрессированных. Кроме того, он последний из 14 заключенных, кто еще здравствует.
У наших современников, порой, появляется желание пересмотреть историю, дать некоторым фактам оценку на новый лад. Но сталинские репрессии невозможно оправдать никакими высшими целями во имя государства. Репрессии – это национальная трагедия, память о которой также священна как память о Победе 45-го.
В ноябре 1989 года Верховный Совет СССР принял Декларацию о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению. В Куйбышевский район были депортированы сотни людей из Украины, Прибалтики, Поволжья, Средней Азии. Сегодня в нашем районе живут дети депортированных и подвергшихся репрессиям.
Нина Васильевна Калиниченко, жительница села Абрамово, вспоминает: «Мои дедушка и бабушка, Василий и Мария Плахотько приехали в начале прошлого века в Краснозерский район из Украины в поисках свободных земель. К 1931 году у них было девять детей. Старшие дети были женаты и замужем, но все жили в отцовском доме с родителями. Дом был крепкий, под железной красной крышей. Все работали с утра до ночи, держали большое хозяйство. С началом коллективизации деда раскулачили, его имущество раздали красным активистам из числа бедных, не имеющих за душой ничего.
В марте 1931 года деда с семьей и еще несколько односельчан сослали в Томскую область. Высланным было определено место для поселения в тайге, где вокруг ни души. Детей, вещи разгрузили на снег и начали обустраиваться. Разожгли костер на снегу. Жгли до тех пор, пока снег не растаял до земли. Земля оттаяла на штык лопаты. В этом углублении устроились ночевать. Следующим днём еще на штык отогрели землю. И так день за днём копали землянку. Кое-как дотянули до весны. А там начали ставить избы, корчевать лес под посевы. Так здесь появилась деревня Верх-Чузовка. Дед Василий был мастеровым человеком. Он с собой привез инструменты, листы железа. Изготавливал посуду, ведра, обменивал их в соседней деревне переселенцев Львовка.
Люди жили впроголодь, пшеница не урождалась, и вскоре от истощения и тяжелой работы дед умер. Некоторые пытались бежать из этих мест, но их находили. Кого-то возвращали, так как рабочих рук не хватало, а кого -то больше мы никогда и не увидели.
Моя мама - Мария Васильевна – была в деревне десятковой. Её обязанностью было каждый вечер обходить десять домов и выяснять тех, кто убежал. О беглецах нужно было докладывать уполномоченному. Люди бежали туда, где жилось хоть чуть – чуть легче - в Новосибирскую область через Васюганское болото в Северном районе. Тропинка через топкое болото была единственная, и преодолеть болото за один день было невозможно. На середине пути стоял заезжий дом. Как правило, беглецы в нём останавливались. Там их и ловил уполномоченный.
Мама много раз подвергала себя опасности стать «врагом народа», потому что скрывала беглецов: сразу не сообщала об убеге, давая людям время пройти болото. Уполномоченный, порой, тоже входил в положение сосланных. Однажды в заезжем доме он обнаружил двух беглянок с чужой территории. Была зима, и у одной из девушек лапти совсем было развалились. Он дал ей свою запасную пару обуви и отпустил их.
Уже в 80-е годы мама случайно встретилась с этим уполномоченным в поезде. Они узнали другу друга и общались, как родные люди. Их объединяло прошлое, в котором они на самом деле не были врагами.
После смерти Сталина в 1953 г. наша Верх-Чузовка и Львовка опустели. Теперь этих деревень нет. Люди бросили всё нажитое и пытались вернуться в родные края. С тех пор я там не была, хотя Верх-Чузовка для меня родина, где я родилась в 1945 г. Говорят, на её месте - вновь тайга.
Всё поросло травой, только память не отпускает от этих мест».
А. АНДРЕЕВА
comment closed